Исповедь хорошего мальчика: школа

Итак, после богатого на экзистенциальные переживания детского сада я пошел в школу. Знаете, какое самое яркое и самое первое воспоминание из школы? — Это произошло в мой самый первый учебный день. Вообще, в школу я пошел не с 1 сентября, а числа после десятого (ну, мы были у бабушки и у нас были дела), так что я попал в уже подпривыкший и перезнакомившийся класс. Но с ребятами у нас все получилось классно (как вы помните по моему детсадовскому опыту, быстро ориентироваться в коллективе я уже умел), а вот с учительницей произошло любопытное. Мы, как сейчас помню, рисовали цифру пять. С цифрой этой (как и с другими цифрами и буквами) я уже был знаком хорошо, спасибо моей бабушке-учительнице за это. Так вот, рисовал эту цифру я не впервой, и у меня была абсолютная уверенность, что вот сейчас-то я блесну знаниями. Учительница нарисовала цифру “5” с изогнутым хвостиком, а я постарался и нарисовал с прямым, как я видел во всех книгах, во всех азбучных пластмассовых конструкторах. Я решил, что учительница, наверное, ошиблась, нарисовала хвостик неровно, и она меня сейчас похвалит за то, что я нарисовал ровнее. О чем я ей незамедлительно и сообщил: “Смотрите, а у меня ровнее!”. Каково же было мое удивление, когда учительница мне с удивительной уверенностью (при таком-то кривом хвостике у цифры!) сообщила, что я не прав, а она — права, и что нужно рисовать цифру “5” именно так, как она показывает, а иначе мне этой же цифры в своей тетради не видать как собственных ушей. И у меня возник конфуз. Вот попробуйте объяснить ребенку, у которого еще остатки разума не испарились, почему рисовать пятерку так, как печатают во всех книгах, это неправильно, а рисовать изогнутый хвостик — это верх совершенства? Я бы самому себе же, шестилетнему, такую белиберду с точки зрения разумности точно объяснить бы не смог. И это понятно: сакрального смысла в этом “изогнутом хвостике у пятерочки” нет ну совершенно никакого. А тогда — что должен понять ребенок, который задает резонный вопрос (имеющий, кстати, документальное обоснование в виде изображения цифры “5” во всех книгах, которые он до этого читал) и при этом вместо внятного ответа в стиле “для того, чтобы…” получает что-то вроде “не умничай и делай то, что велят, если не хочешь проблем”? И я понял. Я очень хорошо на время школы (и не только) понял, что для успешности в школе мне нужно будет умничать поменьше, а выполнять данные инструкции — точнее, потому что от моего подчинения будет зависеть оценка. А к этой оценке странным образом привязано отношение ко мне моих родителей (и их невроз можно понять, ведь они воспитывались по тем же схемам дрессировки). И поэтому, если я хочу сохранить хорошее отношение ко мне от моих родителей, я должен и в школе продолжать учиться приспосабливаться: отвечать как “правильно”, поменьше умничать и не вступать в дискуссии (т.е. “не спорить”) с учителями, вести себя хорошо (т.е. слушаться и подчиняться, выполняя любые правила, установленные умными дядями и тетями, без попытки осмысления и оспаривания их целесообразности).

Итак, в школе я впитал в себя следующие мировоззренческие картинки и навыки:
— я понял, что нужно отвечать то, что хочет учитель, и именно это является “правильным”;
— я научился выучивать и и тут же забывать (так и не понимая, нахрена я это учил), и вообще я научился оперировать умными словами и выражениями, зная их магическое воздействие на учителей, решающих, какую же оценку мне поставить;
— я все глубже пропитывался правилом “усталость у нас в почете”, поэтому напрягался как следует, чтобы никто не подумал, что я лентяй и праздно провожу время, в то время как все уважаемые люди пашут и трудятся;
— я усвоил, что все время жизни делится на “работу” (пусть и в школе) и “отдых”, и “работа” — это уважаемо и свято, а “отдых” — это ругательство и вообще как приз выдается только если сильно заслужить и устать; “работы” всегда больше, и она не обязана мне нравиться, но при этом делать ее “на отлично” я обязан все равно, особенно если я хочу “жить как нормальные люди”;
— я научился переживать и нервничать из-за оценок, хотя как в начале, так и в конце школы я не смог бы ответить на вопрос “как именно хорошая оценка делает тебя здоровее и счастливее?”;

Вообще, если говорить о главном, что я усвоил за время школьных лет, так это потрясающую способность не думать. А при этом “думанием” я, вслед за другими, послушно называл процесс, который можно назвать “перекладыванием обрывочных знаний в голове с одного места на другое”. Так что именно думать (целенаправленно оперировать образами и абстракциями для достижения заранее поставленной мною цели) я стал учиться позже, начиная запоздалый разбег уже в старших классах школы (лет с 15). Но произошло это именно вопреки, а не благодаря школе. К сожалению.

Так как же, спросите вы, все эти картинки, усвоенные мною в детстве, образовали фильтры восприятия, которые, по моему мнению, мешали и мне (и многим другим людям до сих пор мешают) жить счастливо? А об этом я расскажу в третьей части моей “исповеди хорошего мальчика”…